Михалыч! Вон оно чего! Ух и придумщица! Только я не буду признаваться, что раскрыл ее маленький секрет!».

— Ну как ты? Что тебе больше понравилось, как в первый раз, или как во второй?

— И так понравилось, и так! Просто… это по-разному очень.

Уходя, он, пользуясь тем, что Лиза не видит, потрепал Тихона по холке:

— Опять подглядывал, бандит? Вот же ты… извращенец!

Кот выгнул спину, открыл пасть и зашипел негромко, но — выразительно!

«Сам ты… извращенец! Устроили тут, понимаш-ш-ш-ш!».

— Ладно, ладно! Уймись! Уходим уже. Поди и хозяевам расскажешь, что мы тут делали?

Кот фыркнул, и развернувшись, дергая хвостом, ушел в спальню.

«М-да… чего-то он меня… не любит! Не к душе я ему, не к душе! А хозяйке, думаю, и без него найдется кому рассказать! Вот думаю, что не ошибусь!».

Вот об этом он и думал, пританцовывая в актовом зале с «наганом» в руках. И улыбался!

— Ой! А что это ты такое делаешь! — звонкий голос Лизы окликнул его.

Иван машинально развернулся и направил ствол в дверной проем!

«Тьфу ты! Вот же… балбес! Я дверь входную в клуб не закрыл, что ли? Ну да… в туалет бегал и… Вот же пень дурной!».

У Лизы был испуганный вид:

— Вань! Ты чего это?

— Извини, солнышко! Извини! — он убрал револьвер в кобуру, — Не бойся! Это я так… машинально! И не заряжен он! Извини!

Он подошел к ней и обнял. Она успокаивался, но в глазах появилось любопытство.

— Испугал меня! Вот же ж! — и тут же, — А что это ты делал? А что — он настоящий?

— Да нет — учебный! А делал я… Ты же знаешь, я в стрелковом клубе занимаюсь? — дождавшись кивка любопытной мордочки, продолжил, — Есть такая новая методика подготовки стрелков. Вот и пробую, как оно лучше.

— А-а-а… вон в чем дело! А я думаю — чего это ты тут… танцуешь с оружием в руках! Интересно!

— А ты — как здесь оказалась?

— Ну-у-у… сидела я дома, сидела. Дай, думаю, посмотрю, чем там Ваня занимается? Вот…, - и глазками так в сторону вильнула, — А у тебя все открыто! Я уж думала — обойти клуб, да в окошко тебе постучать, а тут вон как… А ты что? Не рад мне?

— Ну как же не рад? Конечно же — рад! Ты и не представляешь, как рад! Пошли ко мне! Только дверь все же закроем, да? Чаю хочешь, красавица? — и приобняв ее за талию повел из зала.

А через некоторое время, она лежала на его плече, и что-то рисовала пальцем на груди.

— Вань!

— М-м-м?

— А ты помнишь, обещал мне рассказать… ну… как там еще… бывает. Ну — по-разному когда?

Он хмыкнул про себя.

«Интересуется, значит? Будем развращать Лизу дальше? Она же сама хочет, не так ли? А совесть у тебя есть? Совесть? Совесть есть. Но здесь, почему-то, не работает!».

Истолковав его молчание по-своему, она приподнялась и оседлала его.

— Ну ты чего? Обещал же! — «А я такое — обещал? Не помню! Но если говорит — значит обещал!».

— Ты и правда хочешь знать?

— Ну ты что со мной как девочкой? Издеваешься, да? — она пребольно щипнула его за бок.

— Ой! Ну ладно, ладно! Только вот… даже не знаю с чего начать… А давай… ты снова сверху сядешь, и я буду… тебе рассказывать.

Она засмеялась:

— Ну-у-у… я не против! Но — почему так?

— Не знаю… но, когда мы это делаем, я возбужден. И думаю, мне легче будет тебе про это рассказывать!

— Ну… давай!

Покачиваясь, она нависала над ним, а он нашептывал ей на ушко…

— Что? Правда? Прямо вот… в попу? Да ладно! Он же большой! Как же его туда? Ой, нет! И не верится мне что-то… И что — правда нравится?

— Ну… мужчинам… многим — да, нравится!

— А женщинам?

— С женщинами… с Вами — сложнее. Не всем. Далеко не всем.

— У-г-ум… это-то и понятно! А вот… царевне твоей — нравится?

— Лиза! Ты опять?

— Ну что, Лиза? Что Лиза? Ну что я такого спросила? Я же… не обзываю ее никак. Просто… интересно. Ну… скажи, а?

— Ну да… ей — нравится!

— Вот как…, - протянула Лиза, задумалась.

Потом, чуть погодя:

— Ну ладно… а еще вот что скажи… мне вот… рассказывали. А… ну еще — как это по-французски называется…

Он привлек ее к себе и стал тихонько нашептывать ей на ушко.

Она засмеялась:

— Ваня… мне так щекотно.

— Мне перестать?

— Нет… продолжай, я потерплю! Ну… рассказывай!

— Ага… я примерно так и представляла. И что? Ну понятно — вам это нравится! А женщинам? Что — правда, что ли? Да ну… Не врешь? И твоя… тоже? Правда? Х-м-м-м… прямо вот — кончает? Вообще не понимаю, как от этого можно… Так! Ладно! Давай, рассказывай дальше!

Похоже, что от его объяснений она «завелась», потому, как и задышала чаще, и «качаться» стала интенсивнее.

— Ванечка! Подожди… давай прервемся, хорошо? О-о-ох…

Еще через некоторое время:

— И что? Да ладно? Прямо вот так… языком? А тебе разве не противно? Нет? Ой, как-то стыдно мне стало…

И уже под утро:

— Ну что, красавица? Может попробуем что-нибудь?

Лиза — это было видно в тусклом свете свечи — покраснела и ответила:

— Вань… давай я… подумаю. Хорошо? Подумаю.

«Девочке свыкнуться надо с новыми знаниями, а ты тут… с предложениями этими!».

— И вот что, Ваня, странно… Знаешь, у меня иногда такое чувство… что не мне тридцать, а тебе — восемнадцать… а как раз-таки — наоборот! Что я… как девчонка восемнадцатилетняя, а меня развращает такой — матерый бабник! И страшно так становится, и сладко одновременно… и в животе как-то щекотно так, и как будто там… бабочки порхают. Аж сердце замирает и дух захватывает!

«М-да… ну и как тут не вспомнить того Горбатого? Как там было: «Бабу не проведешь! Она сердцем чует!».

Утро на стрельбище воинской части, где занимались курсанты стрелкового клуба Дома Красной армии было суматошным. Сюда прибывали участники двухдневного похода из разных клубов, кружков и секций. Все, кому нужно было сдать зачет по данной дисциплине. Из их кружка остались считанные единицы. Он, Ирина со Светой, да двое парней-«шестаковцев». Но народа в целом было не меньше прошлого раза, так памятного Ивану.

«М-да… как вспомнишь — так вздрогнешь! Дошел, как говорится, на морально-волевых!».

Сейчас было еще морозно, снежок поскрипывал под ногами, но солнышко было яркое, весеннее и становилось понятно, что днем, когда оно